Пленники еды
Наталья Радулова побывала на собрании клуба «Анонимных обжор»
25.01.2016
От ожирения страдает примерно каждый четвертый россиянин — таковы данные исследования НИИ питания. При этом людей с лишним весом становится все больше. Появляются и все новые методы борьбы с перееданием. Корреспондент «Огонька» встретилась с анонимными обжорами, которые пытаются избавиться от пищевой зависимости, поддерживая друг друга
Наталья Радулова
«Однажды утром я встала, пошла в магазин, купила четыре торта и съела их. После этого стало ясно: все, конец, я не могу справиться с обжорством, одержимость едой вконец измучила меня. Тогда я собрала все таблетки, что были в доме, все антидепрессанты, транквилизаторы и нейролептики, что назначали мне врачи, и выпила их. Я решила покончить со всем этим. Мне было 25 лет».
«В психушке меня взвесили»
Мы разговариваем с Наташей, миловидной стройной девушкой, перед собранием в московском клубе «Анонимных обжор» («АО»). Во многом благодаря Наташе в России появились эти группы взаимоподдержки людей, страдающих от переедания. Основная идея «обжор»: зависимость от еды схожа с алкоголизмом. «Замените слово «алкоголь» на слово «еда», и вы поймете, что мы испытываем»,— говорит Наташа. Обжоры переживают те же самые срывы, они также дают обещания «Больше никогда!» — и также нарушают их. Как алкоголик не остановится после первой рюмки, так обжора не удовлетворится одним печеньем или одной горсткой семечек. Механизмы, позволяющие обычным людям отодвинуть тарелку, насытившись, в их случае не работают.
«Проблемы с питанием у меня начались в подростковом возрасте,— вспоминает Наташа.— Я чувствовала себя одинокой. Внутри была какая-то дыра, пустота, и я не знала, чем ее заполнить. Начала забивать свой душевный вакуум килограммами еды, а потом вызывала рвоту, боясь поправиться. Остановить это было невозможно. Я три раза лежала в Клинике лечебного питания, родители водили меня к лучшим специалистам, которые занимаются проблемами булимии,— все без толку. На какое-то время помогали лекарства, но их эффект быстро заканчивался. Я даже пробовала тайком амфетамины, они вроде бы снимали чувство голода, но у меня начинался реальный сдвиг по фазе — это же наркотики. А перед попыткой самоубийства я поехала к психотерапевту — он выслушал меня и повысил дозу антидепрессантов. Но в итоге я все равно решила уйти из жизни. Просто не видела другого выхода: нормальные люди не съедают четыре торта на завтрак!».
Ее нашла родственница, которая случайно заехала в гости и своими ключами открыла дверь. Потом был институт скорой помощи им. Склифосовского, лечение в психдиспансере, очередные попытки сбросить вес: Наташа на радость санитаркам с утра до вечера мыла коридоры и туалеты, приседала, отжималась, устраивала себе разгрузочные дни. После выписки она была почти счастлива: жизнь ей спасли, лишние килограммы исчезли. Девушка была уверена, что теперь точно удастся сохранить фигуру. Но «на воле» началось все то же самое: ощущение одиночества и пустоты, обжорство, рвота, ненависть к себе и погружение в беспросветную депрессию. Узнав об американской программе «Анонимных обжор», Наташа стала изучать зарубежный опыт, читала много литературы на эту тему и поняла: создать анонимное сообщество, основанное на принципе «12 шагов», может кто угодно: скачал из интернета правила, уставы — и вперед. «В Сети я быстро обнаружила таких же подруг по несчастью. И предложила им не просто жаловаться на то, как все плохо, а объединиться и вместе покончить со своим патологическим перееданием».
Весомый аргумент
Цифры
С каждым годом россияне становятся все тяжелее
Ожирением страдают сейчас около 26% россиян. В 2005-м таких людей было 23%, в 2012-м — 25,3%
Избыточную массу тела в России имеют примерно 60% женщин и 50% мужчин старше 30 лет
Самые «толстые» регионы: Калужская (33% жителей с ожирением), Московская (30%) и Нижегородская (28%) области.
Самые «стройные» регионы: Красноярский край (17% жителей с ожирением), Оренбургская область (17%), Удмуртия (12%)
Источник: ФГБУ «НИИ питания» РАМН
Шагающие вместе
«Здравствуйте, я Катя, булимичка, компульсивно переедающая и ведущая нашей сегодняшней встречи» — так начинает собрание «Анонимных обжор» его сегодняшний лидер. Группа хором откликается: «Привет, Катя!» В небольшой комнате — 12 человек, большинство женщины. Здесь не называют своих фамилий и не делятся аккаунтами в соцсетях, но предельно откровенно говорят о своих чувствах. «Каждому необходимо раскрыться,— объясняет Катя,— рассказать о своих страхах, своих победах и поражениях, иначе нет смысла здесь находиться. Поэтому наш клуб действует на условиях анонимности, ведь так проще говорить о себе правду».
«Обжоры» собираются в разных городах России — в Москве их собрания проходят в помещении наркодиспансеров, в Центре социального обслуживания, при храмах, есть даже группа, которая собирается в церковной лавке. Это не религиозная организация, хотя само движение зародилось в протестантской среде и любому христианину эти собрания — что дом родной. Здесь берутся за руки и произносят что-то вроде молитвы. Здесь признают собственное бессилие и всемогущество «высшей силы», много говорят о духовном росте, бескорыстной взаимопомощи, называют друг друга анонимными «сестрами» и «братьями» и чуть что кидаются обниматься.
Но это и не «клуб диет» или «общество подсчета калорий», как иногда их называют. Переедалы видят свою проблему как «сочетание физической, эмоциональной и духовной болезни», которая требует физической, эмоциональной и духовной работы. Жизнь любого зависимого, утверждают здесь, движется по замкнутому циклу. Все начинается с чувств, с которыми такой человек не в силах справиться: гнев, обида, одиночество, беспокойство. Алкоголик, чтобы заглушить пугающие эмоции, тянется к рюмке, курильщик — к сигарете, игроман пропадает в казино, трудоголик ночует в офисе, сексоголик ищет случайных связей, а обжора бежит к холодильнику — будто только еда и может его утешить. Он берет пирожное, уговаривая себя, что плохо от этого точно не будет. Но какой-нибудь эклер способен спровоцировать настоящий срыв. Возникает непреодолимое желание есть еще, больше и больше. «Я помню свои пищевые запои,— рассказывает Катя.— Я не брала трубку, когда звонили друзья, раздражалась, если кто-то пытался меня отвлечь. Я боялась жить, хотела лишь смотреть сериалы и есть. Через неделю как-то взглянула на себя со стороны: сижу в грязной квартире, голая, перед телевизором. Вокруг пустые коробки от пиццы, остатки уже стухшей рыбы, какие-то банки, огрызки, фантики. Но я не смогла даже заплакать. Я просто стала опять пихать в рот бутерброд. Мне было больно, желудок разрывался от непомерных объемов пищи, было трудно дышать, но я боялась остановиться. Если я останавливалась — ужас вновь наступал».
После такого гудежа неизбежно чувство вины: «Что же я наделал!» Человек кается, клянется самому себе, что это никогда больше не повторится. Какое-то время он действительно способен воздерживаться, но потом снова приходят те самые чувства, заглушить которые обжора может одним лишь способом…
«Ой, не доели!»
Сегодня в группе четыре новичка, ради них все присутствующие и рассказывают о личном опыте. Одна из девушек вспоминает: «Я была одержима не только едой, но и своим телом. Поэтому каждые полчаса ела, а потом ложилась на пол и качала пресс». Анонимный обжора Олег сообщает, что несколько раз бросал собрания: «Меня тянуло к сладкому, от него я буквально испытывал опьянение, подъем, но на следующий день приходило похмелье, стыд, угрызения совести. Я и сейчас, хоть и нахожусь в трезвости уже год, все равно остаюсь зависимым — бывших обжор не бывает». Кто-то признается, что в минуты отчаяния выбрасывал продукты на помойку: «Все, хватит!», а через пару часов шел и рылся в контейнерах, искал свои пакеты. Кто-то, увидев в университете в мусорной корзине пакетик с орехами, наклонялся за ним: «Ой, не доели!» Кто-то рассказывает, что, позволив себе один суси-ролл, устраивал затем месячник Большой жратвы: «Только позже я понял, что суси для меня — срывной продукт».
«Срывные», или триггерные, продукты, которые, по мнению «анонимов», запускают булимический приступ, жор, или другое неконтролируемое поведение по отношению к еде, у всех разные. Это может быть сок, жареная картошка или даже кофе — ведь к нему захочется «чего-нибудь сладенького», и пошло-поехало! Сергей, к примеру, если покупал рожок мороженого в Макдоналдсе и съедал его по дороге на работу, тут же разворачивался, возвращался, покупал два огромных пакета фастфуда и ехал домой — ни о какой работе речи уже не было. Поэтому для таких объедал важно вычислить и полностью исключить «триггеры» из своего рациона. Наташа так отказалась от всего, что содержит сахар. «Недавно у меня живот разболелся, и я попросила у коллеги таблетку. Выпила и через какое-то время почувствовала, что очень хочу есть. Меня даже затрясло, как при обычном моем пищевом срыве. Я испугалась, изучила инструкцию лекарства — в составе его оболочки был сахар, он и запустил знакомую мне физиологическую реакцию. Это все равно, что алкоголику пригубить немного водки и смотреть, что будет дальше».
«Эй, хрю-хрю!»
С идеей воздержания от «срывных продуктов», впрочем, согласны не все специалисты. «Самое главное различие между зависимыми от алкоголя и наркотиков и людьми с расстройствами пищевого поведения в том, что ни героин, ни алкоголь не являются неотъемлемой частью жизни — мы можем обходиться без них. А обходиться без еды пока еще никому не удавалось,— говорит Светлана Бронникова, клинический психолог, основатель Центра интуитивного питания и психотерапии расстройств пищевого поведения IntuEat.— То есть полная абстиненция, воздержание от вещества, вызвавшего зависимость, в подходе «Анонимных обжор» невыполнима. Да и нет на сегодняшний день никаких убедительных научных доказательств существования такого синдрома, как «пищевая зависимость». А вот благодаря исследованиям в области молекулярной генетики, микробиологии и нейронаук мы знаем, что воздержание от сахара или иных отдельных продуктов не вызывает ослабления тяги (как в случае с химическими веществами), а, напротив, заставляет мозг «видеть» запретные продукты более привлекательными, вкусными, соблазнительными. Поэтому жесткие ограничения и запреты могут — после временного улучшения — обеспечить сильное ухудшение симптоматики — провоцировать срывы, еще сильнее закручивая спираль расстройства. Нельзя забывать, что нарушения пищевого поведения — не блажь, не личный выбор, не проблема слабой воли, а болезнь, требующая внимания специалиста».
Срывы у некоторых членов клуба действительно случаются, тем более проследить судьбу тех, кто перестает посещать собрания, почти нет возможности — анонимы ж все! Но есть и те, кто держится не один год. «Когда я сидела на диетах и бегала по врачам, у меня был 56-й размер,— говорит «компульсивная обжора» Света,— сейчас ношу 46-й».
Запретных тем на собраниях нет, но присутствующие стараются реже произносить конкретные названия продуктов — это может кого-то спровоцировать. Здесь обычно употребляют слова «сладкое», «жирное», «белки», «углеводы». Какую-то определенную систему питания тоже не пропагандируют. Прежде всего в группе учат благоразумно относиться к еде и искать причины переедания. А вес, как утверждают анонимы, сам потихоньку уходит, стоит только начать разбираться со своими чувствами.
Карина впервые пришла на собрание. Ее лишний вес невозможно не заметить: 174 килограмма при росте 170 сантиметров. «Если вы мне будете говорить про Бога, то я уйду»,— сразу предупреждает девушка. Она также пытается выяснить, не будут ли тут выманивать деньги. Деньги не выманивают, хотя общество и существует на добровольные пожертвования. После собрания на стол ставится коробочка, каждый из «анонимов» опускает туда купюру, как правило, рублей 50-100. Особых трат у «АО» нет — помещения зачастую предоставляют им бесплатно, вот только брошюры иногда приходится печатать да травяные сборы покупать — кофе, черный и зеленый чай здесь под запретом.
Карина, как и все, кто давно борется с лишним весом, прочла все, что можно, о диетах и о пищевой зависимости, работала с диетологами и психологами, поэтому бодро рапортует, что еда для нее — «анестезия чувств». Но когда «обжоры» начинают рассказывать свои истории, Карина тихо вздыхает: «Прям, как у меня», а получив слово, уже не может сдержать слез: «Мой отец, сам имея лишний вес, постоянно ставил меня на весы, с 9 лет. Если его не устраивала цифра, он давал мне подзатыльник. Как-то мне попалась книжка Монтиньяка, на этой диете я сильно похудела, но отец лучше ко мне относиться не стал. Он никогда не называл меня по имени, подзывал к себе только хрюканьем. Даже на днях к телефону позвал: «Эй, хрю-хрю!» При этом для него важно, чтобы дома всегда было что поесть — и в огромных количествах. Я выросла среди этого, и лучшим успокоением для меня всегда была еда. Если я расстроена, я варю огромную кастрюлю макарон, заправляю маслом и съедаю. Я не знаю, как сломать эту схему, не знаю! Не помогает ничего…»
Карину не перебивают и не утешают — таковы тут правила. Ее просто слушают, но ей, похоже, только того и надо. После собрания она остается, чтобы ближе познакомиться и поболтать с новыми друзьями — выглядит она гораздо оживленнее, чем в начале собрания.
— Нельзя сказать, что в собраниях групп «АО» нет никакой пользы,— признает Светлана Бронникова.— Многие участники таких групп чувствуют облегчение за счет поддержки со стороны людей, столкнувшихся с той же проблемой, ощущают себя понятыми и принятыми. Удивительно, но людям достаточно собраться в группу и начать говорить о какой-то проблеме, и им сразу становится несколько лучше,— на этом и основан эффект групповой психотерапии.
Текст взят с сайта:
https://www.kommersant.ru/doc/2895444
